Что же могло стать причиной кризиса 1998 года. Объясняет Дмитрий Прокофьев
Экономический кризис 1998 года, кульминацией которого стал отказ правительства России оплачивать свои финансовые обязательства, — странная история. Хорошо известна последовательность событий, существуют научные исследования, которые подробно описывают механизмы кризиса. И все-таки… что же стало его причиной?
Все было хорошо…
Результаты опроса соучастников «Новой»
Случившееся в августе 1998-го запомнилось, прежде всего, потому, что мало кто мог предсказать грядущие потрясения.
Еще в конце 1997 года ситуация не выглядела катастрофической. Да, бюджет был дефицитным, но размер этого дефицита не превышал 5,7% ВВП. Из общей суммы дефицита внутренними заимствованиями было профинансировано 3,1% ВВП, а сам внутренний долг составлял 19,3% ВВП (на конец 1997 года).
Это не критические показатели по любым международным меркам. С этим был согласен и Центральный банк, не скрывавший своих целей по валютному курсу: доллар должен был стоить около 6,1 рубля.
За политику завышенного валютного курса Центробанк впоследствии и критиковали. Но у финансового регулятора была своя логика — твердый рубль должен был служить «номинальным якорем инфляции». В этом была своя правда —
доля импорта на российском потребительском рынке достигала 49%, импортеры закладывали рост курса доллара в свои издержки, и это тянуло цены вверх.
Но и «отечественный товаропроизводитель» при каждом удобном случае повышал цены на свою продукцию, мотивируя это падением курса рубля. Стабильный рубль должен был затормозить инфляцию, и это действительно сработало.
Если в 1996 году темп роста цен предприятий — производителей промышленной продукции составлял 25,6%, то в 1997 году показатель опустился до 7,4%. В 1996 году цены в капитальном строительстве выросли в 1,4 раза, а в 1997 году — на 5%. Розничный товарооборот в 1997 году вырос на 3,8% — тоже лучший результат за 1990-е годы. Реальные располагаемые доходы граждан увеличились на 6,2%. В 1997 году индекс потребительских цен вырос только на 11%. В сравнении с показателями предыдущих лет это выглядело настоящим достижением, так же, как и стабильный рубль, которым гордился Центральный банк.
…и вдруг стало плохо
Поэтому совместное Заявление правительства и Центрального банка, опубликованное в 9.30 17 августа 1998 года ошеломило россиян.
«Кризис на мировых финансовых рынках застал российскую экономику в начале подъема. С октября 1997 года правительство и Банк России защищают главные достижения экономической политики последних лет — стабильные цены и твердый рубль, а значит, и уровень жизни народа.
В результате ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры и неудовлетворительного положения дел с доходами бюджета резко обострилась проблема управления государственным долгом. Расходы по погашению ранее выпущенных государственных бумаг и уплате процентных платежей по ним при низком уровне налоговых поступлений стали непомерным бременем для государственного бюджета. Правительство России вынуждено сокращать внутренний государственный долг, урезая расходы федерального бюджета, осуществляя внешние заимствования. В июле экономическая программа правительства была поддержана международными финансовыми организациями и ведущими странами мира.
Однако углубляющийся кризис в Азии, новое падение мировых цен на нефть не позволило восстановить доверие к российским ценным бумагам, а значит, облегчить положение бюджета. Продолжается сокращение валютных резервов страны, банковская система стала испытывать определенные трудности…
В этой ситуации правительство и Банк России считают необходимым предпринять комплекс мер, направленный на нормализацию финансовой и бюджетной политики…»
Определенные трудности, о которых говорили правительство и финансовый регулятор, были вот какого рода:
Доходы бюджета 1998 года составляли 376,5 млрд рублей, а расходы — 499,9 млрд рублей.
Источников для наполнения бюджета было два — налоги и заимствования.
На конец 1997 года просроченная задолженность в российской экономике превысила 53% по отношению к годовому ВВП, половина расчетов между промышленными предприятиями обеспечивалась за счет бартера и взаимозачетов.
Собранных налогов не хватало, чтобы покрыть дефицит, правительство выпускало государственные казначейские обязательства под высокий процент. Стабильный курс российской валюты позволял превращать рубли, заработанные на ГКО, в доллары, причем с большой прибылью. Схема «взять в долг валюту — обменять на рубли — купить ГКО — продать ГКО — поменять рубли на валюту — вернуть кредит» приносила около 20% годовых доходности в долларах. А рублевый годовой доход по ГКО с 18% в июле 1997 года увеличился в июне 1998 года до 65%.
Происходящее все больше напоминало азартную игру. Не платят налоги — ну и не надо. Выпустим ГКО и профинансируем бюджетные обязательства. Знаем, что опора бюджета — налоги на добычу полезных ископаемых, на экспорт и импорт. Подорожает нефть — расплатимся по долгам. А твердый рубль — страховка от коллапса потребительского рынка и «пустых полок».
Рубль держался. За первые шесть месяцев 1998 года его курс снизился на 4,03% при инфляции 4,06%. Стабильность была куплена за счет золотовалютных резервов ЦБ — они сократились на 12,8%, составив $15 млрд.
Цены в России будут расти. Почему?
Новый выпуск «Хронической экономики»
Но управлять ситуацией становилось все труднее. По итогам июля 1998 года правительству удалось разместить долговые бумаги всего на 13,8 млрд руб., притом что в целом на выплаты по госдолгу требовалось 38,8 млрд. Из оставшихся 25 млрд руб. около 7 млрд составляла задолженность перед ЦБ. Еще 18 млрд нужно было заплатить из бюджетных источников. Кроме того, Сбербанк предъявил к оплате все имевшиеся у него ГКО со сроком погашения в июле и получил за них в общей сложности 12,4 млрд руб.
Новых источников пополнения бюджета не было. В августе рухнул рынок ГКО: доходность трехлетних бумаг превышала уже 200%. Центральный банк выделил нескольким коммерческим банкам чрезвычайные кредиты, очевидно, рассчитывая, что они поддержат рынок ГКО. Но банкиры направили эти средства на закупку валюты, и судьба рубля оказалась решена.
Нам не повезло, говорило правительство в своем заявлении, все дело во внешних факторах — конъюнктура подвела!
Август 1998 года. «Мост-Банк» на Тверской улице. Фото: Сергей Михеев / Коммерсантъ
Долги наши тяжкие
План правительства включал три комплекса мер.
- Во-первых, устанавливался новый валютный коридор (в границах от 6 до 9,5 рубля за доллар), который должен был замаскировать плавающий обменный курс рубля и его снижение до конца года до уровня примерно 9 рублей за 1 доллар.
- Во-вторых, вводился трехмесячный мораторий на погашение внешних долгов российских банков.
- В-третьих, предусматривалась обязательная реструктуризация долга по ГКО/ОФЗ, об условиях которой предстояло договориться с кредиторами. На самом деле слова «дефолт» в заявлении не было.
Но в нем было ровно то, что содержится в определении термина. Суверенный дефолт — это банкротство правительства, то есть отказ от платежей по внешним и внутренним долгам.
К этому моменту российский внутренний долг насчитывал примерно 340 млрд рублей (55 млрд долларов по тогдашнему курсу), а внешний долг, который на две трети был наследством советского времени, — примерно 150 млрд долларов.
Плюс обязательства коммерческих банков, включавшие фьючерсные рублевые контракты общей стоимостью примерно 6 млрд долларов…
Мартин Гилман, постоянный представитель МВФ в России в 1996–2002 годах, автор книги «Дефолт, которого могло не быть», вспоминал о событиях того дня.
Мартин Гилман:
«…На рынках в России и за рубежом царила полная неразбериха, и даже при том, что за выходные было много утечек информации, понятно, что сообщение послужило для всех шоком.
До сих пор непонятно, зачем понадобилось создавать всю эту неразбериху, почему правительство готовило пакет «на коленке», не прибегнув вплоть до публикации заявления к услугам хотя бы своих отнюдь не дешевых иностранных юридических и финансовых консультантов. Не было предусмотрено никакого механизма для разъяснения практических последствий сделанного заявления и для обработки бесчисленных запросов, посыпавшихся от растревоженных инвесторов и их юристов.
17 августа 1998 года в России стали называть «черным понедельником». С моей точки зрения, те события стали водоразделом в развитии российской экономики и одновременно наихудшим результатом политической грызни на верхних уровнях власти. Однако важно понимать, что и после правительственного заявления главные причины кризиса никуда не исчезли, поменялась только их экономическая и политическая форма».
Пропавшие деньги
Результаты опроса соучастников «Новой»
Девальвация обернулась потрясением для потребительского рынка. Официальная среднемесячная начисленная заработная плата летом 1998 года достигла 1122 рублей, что составляло $181… теперь по отношению к импорту она уменьшилась втрое.
- «В памяти от августа 1998-го осталось такое событие: за два месяца до этого августа мной были проданы акции моего предприятия, и я собиралась сделать крупную покупку, но пришел этот август, и денег хватило только на поход в продуктовый магазин».
- Я должна была поехать в командировку в Москву и к этому моменту решила поднакопить рубли, чтобы в Москве их обменять на доллары. И вот рано утром поезд прибывает в Москву, я вижу обменник с каким-то высоким курсом и толпой народа, думаю, это потому, что, видимо, вокзал рядом. Доехала до гостиницы, разместилась, иду по улице, а в обменниках курс еще выше, а народу еще больше, чем на вокзале. Опять думаю, что, это, видимо, потому, что центр, ходовое место… Так на моих глазах рос курс доллара, прибавлялся народ, желающий обменять рубли на доллары, а я шла в неведении и думала, что сейчас еще немного — и я обменяю свои рубли на доллары по самому выгодному курсу…»
- «Примерно за 1–2 месяца до дефолта мой папа купил за накопленные 2 тыс. долларов самый обычный гараж (в том же самом г. Шебекино). Осенью за эти же 2 тысячи долларов можно было купить уже однокомнатную квартиру».
- «Мне было 23 года, я заканчивала вуз. Шла с утра за круассаном на завтрак (тогда еще были мечты, что заживем, как в Европе) и увидела, как навстречу двигается огромное количество пожилых людей с тележками, полными соли, спичек и муки. Возможно, их было не огромное количество, но явно больше, чем обычно.
- Зашла на рынок, там цены были уже новые. Пачка сигарет, которая вчера была по 6, сегодня стала 30. Пошла в магазин, там было не так гибко, и цены, вчера превышавшие те, что на рынке, сегодня были приемлемы. Купила на все, что было в карманах, растворимого кофе, тогда это был «Нескафе», и сигареты, тогда я еще курила, и было важно иметь запас. Ну и потом началось. Хотя уже за неделю примерно до дефолта началась «переоценка» в магазинах бытовой техники. А мы в начале августа купили третий телевизор по вполне приемлемой цене. Скоро он стал стоить в 6 раз дороже, как и всё …и у одного знакомого хлеба была целая лоджия, его бабушка купила и забила хлебом целую лоджию. Мы потом грели его в микроволновке и ели примерно до декабря».
25 августа 1998 года. Москва. Клиенты банка СБС-АГРО стоят в очереди в надежде получить свои вклады. Фото: ITAR-TASS
Две версии кризиса
Так все-таки, что же стало причиной кризиса и можно ли было его избежать?
Согласно одной версии, кризис не был чем-то предопределенным — правительству действительно «не повезло» со внешней конъюнктурой. Спрос на российские ГКО определялся не только внутренними, но и внешними обстоятельствами. На финансовых рынках Юго-Восточной Азии в 1997 году начался кризис, который спровоцировал отток средств со всех emerging markets, включая российский рынок. За полгода цена на нефть снизилась вдвое, оказавшись на уровне $10, соответственно, сократился и приток валюты в страну.
Поступления от внешнеэкономической деятельности обеспечивали около 30% доходной части бюджета. Если бы не паника инвесторов, не отток валюты, не падение сырьевых доходов — все могло быть иначе.
Согласно другой версии, причина кризиса носила системный характер.
Правительство не смогло в полной мере воспользоваться сравнительно благоприятными условиями для проведения структурных и институциональных реформ, открывшихся со второй половины 1996 года. В этот период страна жила при стабильных ценах и курсе рубля, росли организованные сбережения населения, сформировалась относительно надежная банковская система. Это создавало условия для перехода к следующему этапу реформ — реформам на микроуровне, затрагивающем предприятия, социальную сферу, государственные расходы, налоговую систему. Но преобразования не были доведены до конца, а во многих случаях — и не начаты.
Как писал российский экономист Сергей Журавлев:
«…требовались массированные новые инвестиции, но условия для их привлечения, в том и числе и через механизмы государственного участия, так и не были созданы. Как следствие, консервировалась примитивная структура промышленности и экспорта, неспособность реального сектора производить конкурентоспособные в мировом понимании товары и услуги. Массив новых, адаптированных к рынку предприятий оставался все еще слишком малозаметным и не мог компенсировать прогрессирующую деградацию старых, безнадежно отставших технологически и управленчески производств.
Из-за откладывания назревших структурных реформ, из-за отсутствия согласия в ветвях власти государственные финансы, по сути дела, оставались в том же состоянии, что и во времена гиперинфляции, несмотря на внешние признаки стабилизации.
В целом успокоенность видимостью достигнутого в первые годы второй половины 90-х прогресса можно, наверное, сравнить с позицией властей времен перестройки. Они также, разрешив предприятиям распоряжаться заработанной прибылью, а населению — создавать кооперативы, по-видимому, полагали, что произвели назревшие и нужные преобразования в экономическом механизме, и осталось только немного подождать, пока они заработают, не чувствуя, что стремительно движутся навстречу катастрофе…»
Чем дефолт 1998-го отличается от кризиса 2023-го
Сергей Кириенко, пожалуй, единственный, кто остался в большой политике со времен дефолта 1998 года World Economic Forum — originally posted to Flickr as Sergei Kirienko — World Economic Forum Annual Meeting Davos 2000. Copyright World Economic Forum (www.weforum.org) swiss-image.ch Permission details This image, which was originally posted to Flickr, was uploaded to Commons using Flickr upload bot on 2 August 2008, 07:52 by Russavia. On that date, it was confirmed to be licensed under the terms of the license indicated. This image has been posted to Flickr by the copyright holder, the World Economic Forum. The photo is licensed as: This file is licensed under the Creative Commons Attribution-Share Alike 2.0 Generic license. CC BY-SA 2.0
Так получилось, что четвертьвековой юбилей так называемого дефолта совпал с обвалом рубля и отчаянными попытками властей этот обвал остановить.
Рубль и два режима
Сравним рисунок тогдашних и сегодняшних событий. В 1998-м рубль искусственно удерживали в «валютном коридоре». К лету того года он был переоценен в 1,6–2 раза: при более или менее свободном обмене за доллар давали бы не 6 рублей с копейками, а 10–12 руб. Тогдашний режим отказывался это признать и не допускал девальвации вплоть до полного исчерпания всех ресурсов. После чего курс рубля пришлось таки отпустить, но уже с одновременным прекращением выплаты внешних и внутренних долгов.
А это потянуло за собой не просто очередную смену кабинета. Это было идейное и моральное банкротство тех, кто в предыдущие семь лет были лицами режима. (Разве что Сергей Кириенко, председатель того правительства, которое объявило дефолт, по-прежнему занимает очень высокую должность.) Последующая трансформация правящей системы стала не просто выдвижением других лиц. Режим по частям менялся, но главное, менялся сам дух времени. Вольности сворачивались. Девяностые годы закончились раньше своего календарного срока.
Сегодняшний российский режим, ведущий прямое происхождение от последефолтного, изменяться не собирается. Да и опций таких не имеет. Пока правление диктатора не закончится, он будет править вечно. С другой стороны, финансовая система РФ гораздо более живуча, чем 25 лет назад.
Сила удара по финансам в 1998-м и в 2023-м вполне сопоставима, а последствия — нет. За последние полгода рубль без помех подешевел в полтора раза. Даже если за это и заплатят должностями глава ЦБ или кто-то из министров, ни дух времени, ни дух режима не изменятся. Государственная система, родившаяся из дефолта-1998, и прочнее, и слабее разом. Если она рухнет, то не по частям, а целиком.
О том, что случилось в 1998-м, будут спорить всегда. Выскажу личное мнение, в том числе и как свидетель событий.
Простые ответы
Относительно дефолта можно задать три вопроса. На два из них ответить легко, а на третий общепринятого ответа нет вообще.
Каковы технические причины дефолта?
Они несложны. Политика «валютного коридора» проводилась с 1995-го и сначала была явным шагом вперед по сравнению с хаосом и галопирующей инфляцией начала 1990-х. Заложенный в нее авантюризм показал себя не сразу.
В 1997-м внешние обстоятельства были удачными, и дела шли неплохо — инфляция уменьшилась, снижение экономики прекратилось. Но к началу 1998-го подешевела нефть, в азиатских странах упали финансы, на российский долговой рынок хлынули спекулянты, и «коридор» следовало отменить, дав рублю девальвироваться. Но этого не сделали вовремя.
Тогдашние государственные менеджеры слишком многого хотели разом и имели при этом слишком мало властных рычагов. Нельзя фиксировать курс рубля и душить инфляцию, не имея контроля над государственными тратами и получая при этом все уменьшающиеся доходы от продаж нефти и газа.
Госдума во второй половине 1990-х, вопреки нынешним представлениям, вовсе не была фикцией. Она терпеть не могла сменяющиеся правительства ельцинских назначенцев и не позволяла им пустить в ход единственный оставшийся инструмент — резкое сокращение государственных трат. Добавим, что этот инструмент действительно был сомнительным.
Тогдашнюю экономическую политику, как и любую авантюру, могло спасти только чудо. Например, резкий подъем нефтяных цен. Чуда не случилось. И дефолт стал естественным выходом из тупика, который был построен объединенными силами тогдашних властей и тогдашней оппозиции.
Почему после этого сменились правители?
Да потому, что произошедшее воспринималось как полный крах. И низами, и верхами. Под обещаниями и посулами 1990-х годов была подведена черта. Всем это было ясно.
Сегодня мы знаем, что эта ясность была поспешной. Всего полгода спустя начался мощный хозяйственный подъем. И происходил он на той базе, которая сложилась в 1990-е. Но в августе–сентябре 98-го об этом не имели понятия. Люди у руля после такого меняются, и эта смена не заключает в себе ничего загадочного.
Почему государственные игроки не захотели исправить финансовые ошибки до дефолта, а после него соорудили диктатуру?
А вот на этот счет могу высказать только субъективные соображения.
Непосильная олигархическая свобода
В 1997–1998 гг. все тогдашние игроки показали себя с худшей стороны — и президент, и олигархи, и так называемые реформаторы, и так называемые оппозиционеры.
К тому времени путь к свертыванию демократии уже был пройден. Когда говорят о развилках на этом пути, то, по-моему, ищут их не там, где они были. Говорят о малой гражданской войне осенью 1993-го, о фатальных будто бы президентских выборах 1996-го.
Но ведь гораздо интереснее вопрос, почему Ельцин, выиграв референдум «да-да-нет-да» в апреле 1993-го не распустил сразу же хасбулатовский парламент и не объявил досрочные парламентские и президентские выборы. А тогдашние депутаты нисколько на этом не настаивали. Это равнодушие обоих тогдашних борющихся лагерей к воле народа говорило о быстром упадке возникшей было демократии гораздо больше, чем последующие события.
Так или иначе, в преддефолтные годы российская политика была уже политикой борющихся кланов, а не политикой массовых движений.
Не надо видеть в качестве такого движения КПРФ. Несостоявшаяся победа Зюганова на президентских выборах в 1996-м дала бы демократии не больше, чем состоявшаяся в 1997-м победа его тогдашнего однопартийца, демагога и любимца простонародья Амана Тулеева на кемеровских губернаторских выборах.
Свинцовый двадцатилетний режим Тулеева стал путинским по духу гораздо раньше, чем возник режим самого Владимира Путина. Коммунисты-губернаторы и коммунисты-депутаты были избраны массами, но в своей практике выступали как представители личных и клановых интересов, а вовсе не своих избирателей.
Да и сами избиратели в это время уже не добивались ничего нематериального. Только льгот и выплат. Когда сегодня сокрушаются об упущенных в 1990-е шансах люстрировать номенклатуру или создать независимые суды, то упускают, что никто тогда не требовал независимых судов. Ни массы, ни чиновники, ни бизнесмены. Многие ли коммерсанты добивались равных условий конкуренции для всех? Все они требовали удушения своих конкурентов и льгот для себя.
И в этом пункте скоробогач-олигарх мыслил так же, как и скромный приблатненный киоскер. Олигархи первого призыва («семибанкирщина» и те, кто был вокруг нее) не выделялись ни интеллектом, ни кругозором, ни ответственностью, ни, тем более, способностью к общественным действиям.
Самыми слабыми своими сторонами повернулись тогда и первые лица исполнительной власти. Ельцин тасовал премьеров и главных правительственных менеджеров, раздумывая только о раскладах предстоящего президентского наследования.
Коммерциализированные топ-менеджеры черномырдинского типа были несведущи в макроэкономике и политически пассивны.
Во главе так называемых младореформаторов стоял Анатолий Чубайс — администратор, лишенный стратегического чутья, по складу своему — типичный пробивной исполнитель, наподобие сталинских наркомов или красных директоров. Удивляясь, почему Чубайс не делится сейчас никакими своими соображениями, нам стоит вспомнить, что многие из сталинских наркомов прожили долгую жизнь, но ни один не выступил со сколько-нибудь глубокими выводами насчет прошлого.
Все участники этой большой игры, от номенклатурных коммунистов до чиновников-реформаторов интеллигентского происхождения, во-первых, не опирались на массы, во-вторых, плохо понимали, что происходит, а в-третьих, утонули в склоках и показали явную неспособность к коллективным действиям.
Даже олигархическая свобода 1990-х — это все равно свобода. Но она оказалась непосильным испытанием для этих людей. Отсюда и дефолт как продукт их грызни и неосведомленности. Винить кого-то отдельного тут вряд ли есть смысл. Это была коллективная беда руководящего слоя, не получавшего никаких импульсов от дезориентированных и растерянных масс.
Последний обман
Скомпрометированные вольности 1990-х стали жертвами дефолта. Мысль о «порядке», твердой руке и некоем единоначальнике осенила всех россиян, сверху донизу. Даже декламации самовлюбленных тогдашних губернаторов, привыкших быть царьками в своих владениях, клонились к поиску каких-то железных пальцев, которых им так не хватало на своих загривках.
Но в первые несколько последефолтных месяцев, до весны 1999-го, казалось, что сокращение свобод совместимо также и с политической логикой. Правительство Евгения Примакова, сформированное в сентябре 1998-го, формально опиралось на парламентское большинство. В политическом смысле это выглядело шагом вперед по сравнению с прежними технократическими кабинетами, которые комплектовал президент и силком протаскивал через Госдуму.
Но быстро выяснилось, что и это обман. Думские коммунисты и их союзники остались самими собой и были озабочены не политикой, а той же грызней, что и до дефолта. Ни они на правительство, ни правительство на них особого влияния не оказывали. Примаков исчерпал свою полезность для Кремля и был уволен. Путь к правлению Владимира Путина был открыт.
Там, где в 1990-е было несколько центров власти и влияния, остался один. Там, где была угроза финансового краха, появилась неплохая защита от него. Там, где режим опирался на кое-какие институции, пусть и плохо работающие, там теперь диктатура, которая опирается лишь на себя и может рухнуть только целиком.
«Мне было десять. За тот год я стала старше лет на двадцать» Читатели «Медузы» рассказывают, каким запомнили дефолт 1998-го — и как тот кризис навсегда изменил их отношение к деньгам
Ровно 25 лет назад, 17 августа 1998 года, в России объявили технический дефолт по долговым обязательствам. Начался экономический кризис — один из самых тяжелых в современной истории страны. Мы попросили читателей, которые помнят тот день, рассказать, с какими сложностями им пришлось столкнуться в 1998-м — и как те события влияют на них до сих пор. Вот некоторые из этих писем (с незначительными сокращениями).
50 лет. Россия — США
В 1998 году я работал в банке. В понедельник, 17 августа, был первый день моего отпуска. Получил свои отпускные в рублях и собирался совершить большую покупку. Во второй половине дня позвонил приятель: «Ты в курсе, что доллары по девять рублей уже кончились?» Я не понял, и он предложил мне включить телевизор. На вопрос, какой канал, последовал ответ: «Любой». Так я узнал что государство нас снова кинуло. Через пару дней я снова вышел на работу. Большой покупки не было, как и отпуска, — вместо этого я отдал родственникам ранее занятые деньги.
Однозначно это [дефолт] сформировало мое поведение в подобных ситуациях. И сыграло роль в эмиграции, когда многие вещи были поначалу недоступны и приходилось несколько раз начинать все с нуля.
Владимир
43 года. Санкт-Петербург
Мне было 18, интернет почти не присутствовал в жизни, так что мы узнавали новости по телевизору и от друзей. Я подрабатывал продажей газет у метро. Помню, как через сутки после дефолта ко мне подошел ошарашенный мужчина и спросил: «Парень, а что с долларом-то происходит?»
Люди в основном хотели потратить деньги на вещи, а не на валюту. Я, помню, купил туалетную воду Hugo Boss почти на все заработанные за лето деньги, этот запах до сих пор ассоциируется с тем временем. Еще из продажи резко пропали импортные сигареты (в России их тогда производили в малом количестве) — и через пару недель вернулись, но по совсем другим ценам. Очередей к банкоматам не было, в основном использовали наличные. Но у меня была карточка, и я успел снять деньги в «Мост-банке», который позже обанкротился.
К 1998-му только закончили обозначать цены в «условных единицах», все поверили в рубль — и [с кризисом] ментально откатились обратно. Появилось недоверие к экономическому блоку и желание сберегать средства. Скорее всего, именно тогда у меня сформировалась привычка оценивать экономическое состояние страны по курсам валют.
56 лет. Камчатский край
Мне был 31 год. Товары в магазинах практически сразу подорожали в разы. Бытовая техника — моментально, магазины с ней закрылись практически в тот же день, когда объявили дефолт. Я тогда успел, чудом просто, купить итальянскую стиральную машинку (до сих пор работает) по старой цене — магазин просто не успел закрыться на переучет. Продукты [подорожали] чуть позже. Банки не продавали валюту, а валютные счета граждан были заморожены. На зарплату стало практически нереально выжить, только продукты купить в магазине.
Сейчас у меня только один счет, на который я получаю зарплату. Несмотря на сложности с обменом валюты, думаю, что наличная валюта (доллары и евро, а никак не юани) — лучший инструмент для сохранения личных средств.
Мне было шесть лет, я жила с бабушкой и дедушкой. Дело в том, что в конце 1992 года мой отец потерял работу, а маме пришлось выйти из декрета, когда мне было чуть больше полугода, и отдать меня на воспитание бабушке с дедушкой, потому что заботиться обо мне возможности не было.
Я очень хорошо помню момент, когда я поняла, что случился дефолт. Был вечер, по телевизору шли новости, я играла с куклой на ковре, и вдруг мой дедушка вскочил с кресла и отборным матом начал кричать на телевизор. Я испугалась, побежала к нему с вопросами, дедушка не мог ничего мне объяснить, он краснел, задыхался и кричал. Бабушка взяла меня за руку, обняла и сказала, что теперь деньги — это просто бумажки.
На следующие утро я залезла в карманы бабушкиного пальто, у нее там всегда были деньги со сдачи, конфеты, салфетки и много разных интересных вещей. Я выбрала оттуда все монетки и принесла их дедушке на кухню, ведь если десять рублей — это обертки от конфет, то монеты, наверное, все еще что-то значат. Дедушка посмотрел на меня, забрал из моих ладоней все монеты и выбросил их в мусорное ведро, прямо на картофельные очистки. И сказал: «Не надо пачкать руки».
Виктор
Дальний Восток — Москва — Европа
В 1998-м мне было 24 года, я только окончил университет и устроился на свою первую работу в IT-компанию с иностранными корнями. Зарплату мы получали рублями, но номинирована она была в валюте. В один момент [после дефолта] я стал получать кратно больше денег, чем раньше, и стал довольно обеспеченным человеком, так как цены еще долго не менялись.
Однако многие мои коллеги уже тогда хранили деньги в банках, на валютных счетах, и многие спасти эти деньги не успели. Очень хорошо помню гигантские очереди в банки в центре Москвы на Тверской, штурмы закрытых дверей [банков] и лица отчаявшихся людей.
Я навсегда усвоил урок — нельзя доверять рублю и банкам. Накопления нельзя хранить в банках РФ. Я следовал этому правилу всю жизнь, даже когда доллар падал и рубль укреплялся — и банки давали очень хорошие проценты по вкладам. Это сильно помогло мне в 2022 году — я уехал в Европу, вывез семью и в целом устроился только благодаря тому ценному уроку 1998 года.
Все дефолты России
Шесть случаев, когда страна не платила по внешним займам
Агентства Bloomberg и Moody’s считают, что 27 июня Россия допустила дефолт по еврооблигациям. Власти с использованием термина «дефолт» не согласны: деньги перечислены, но не дошли до кредиторов из-за чинимых Западом препятствий. Когда и по каким причинам Российская Империя, СССР и РФ действительно не могли или не хотели платить по долгам — в материале «Ъ».
Императрица Екатерина II
Фото: Kunsthistorisches Museum
1777 год
- Срок приостановки платежей: с 1777 по 1779 год
- Сумма долга: 8 млн гульденов
- Основные кредиторы: предприниматели из Голландии
Первый внешний долг появился у России во время русско-турецкой войны. С 1768 по 1774 год Екатерина II заняла 10 млн гульденов в Голландии и 1 млн пиастров в Генуе.
В письмах послам императрица отмечала, что «заботится об аккуратности в платежах», страна вызывает «изумление иностранцев», и «не отсрочивая платежей мы еще более их удивим». Для этого она создала организацию, которая отвечала лишь за дела по внешним займам,— комитет для произведения денежных негоциаций в иностранных землях.
За 10 лет Россия полностью и в срок выплатила генуэзский долг и еще 2 млн гульденов по голландским займам. Но, завершив войну, приостановила платежи и начала переговоры с кредиторами.
В итоге Екатерина II смогла выторговать дисконт по процентам и перенести сроки погашения на 10 лет. Всего при ней сделали 20 заимствований на 75 млн голландских гульденов — иногда занимали, чтобы закрыть прежний займ и не допустить «дефолта». По этим долгам провели несколько реструктуризаций и смогли полностью рассчитаться почти через 100 лет после смерти императрицы.
Николай II в ставке верховного главнокомандующего в Могилеве, 1915 год
Фото: РИА Новости
1914 год
- Срок приостановки платежей: 1914
После Екатерины II иностранные долги платили и вовремя. Специальные распоряжения на этот счет издавали Павел I, Александр I и Николай I. В итоге среди иностранных кредиторов заметно выросла репутация страны. Российскими долговыми бумагами торговали порой по цене в 90−99% от номинала.
Накануне Первой мировой войны Россия занимала первое место в мире по размерам внешнего долга (4,2 млрд руб.). Расходы на его содержание составляли не менее 0,3 млрд руб. в год. На займы строили железные дороги, пополняли золотой запас (крупнейший в Европе на тот момент) и восполняли дефициты, возникшие после русско-японской войны.
Помимо правительства за рубежом занимали частные компании, города и земства. Города и земства привлекли 422 млн руб. Эти долговые бумаги котировали на 12 крупнейших биржах в Париже, Лондоне, Брюсселе, Берлине и др. В итоге три четверти их долгов «держали» иностранцы, в том числе из Берлина (22 займа), Гамбруга (19) и Франкфурта-на-Майне (2).
С началом войны Россия и ее союзники заморозили денежные расчеты с противниками. По некоторым платежам с Германией возникли технические сложности и проволочки. Большинство платежей было погашено до революции 1917 года.
Участники демонстрации, 1917 год
Фото: ТАСС
1918 год
- Срок приостановки платежей: с 1918 по 1997 год
- Сумма долга: от 12,5 млрд руб.
- Основные кредиторы: Франция и Великобритания
Во время Первой мировой войны Россия нарастила внешний долг примерно до 12,5 млрд руб. Кредиты выдавали правительства союзников. Тратили займы на военные нужды и заказы. После революции все долги наследовали Советы. Но платить их они не стали.
В январе 1918 года Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов принял декрет, в котором аннулировал все царские долги. В третьем пункте документа постановили: «Безусловно и без всяких ограничений аннулируются все иностранные займы».
Через четыре года выяснилось, что Советский Союз нуждается в новых займах и восстановлении импорта. Бывшие кредиторы потребовали расплатиться с царскими долгами. С 1922 по 1934 год страны вели переговоры. Но договориться не смогли.
В июле 1986 года Михаил Горбачев и Маргарет Тэтчер подписали соглашение об урегулировании госдолга дореволюционной России. Королевство обязалось выплатить своим гражданам, владевшим облигациями Российской Империи, компенсацию за счет 5,5 т золота Николая II, хранившегося в одном из английских банков. В мае 1997 года Борис Ельцин и Жак Ширак подписали соглашение, по которому Россия выплатила Франции $400 млн в счет всех царских долгов (последний транш прошел в августе 2000 года).
Американское судно типа «Либерти», переданное СССР по ленд-лизу
Фото: Фотохроника ТАСС
1945 год
- Срок приостановки платежей: с 1945 по 1972 год
- Сумма долга: от $170 млн
- Основной кредитор: США
В июне 1942 года Советский Союз вслед за другими странами антигитлеровской коалиции был включен в программы ленд-лиза. США предоставляли им взаймы сырье, припасы и вооружения. Предполагалось, что заемщики оплатят только те товары, что пережили годы войны и продолжили использоваться в мирное время. После 1945 года всем странам предложили провести инвентаризацию и рассчитаться. Но оценки Советского Союза не совпали с американскими.
Переговоры американцы начали с $2,6 млрд и закончили на $800 млн. Москва предлагала $170−300 млн с рассрочкой платежей на полвека и выплатой 2% годовых по сумме долга. Советские дипломаты отмечали тогда, что разгром врага «достигнут в значительной степени благодаря усилиям Советского Союза» и что выгоды, полученные Соединенными Штатами от этого, «неизмеримо превышают» выгоды СССР от ленд-лиза.
Спустя 25 лет страны пришли к компромиссной сумме в $722 млн. Первый платеж прошел в октябре 1972 года, последний — в августе 2006-го.
Августовский путч 1991 года
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
1991 год
- Срок приостановки платежей: с 1991 по 1993 год
- Сумма долга: $61,8 млрд
- Основной кредитор: Парижский клуб кредиторов
С 1991 года СССР объявил мораторий на обслуживание внешнего долга. Непогашенными остались кредиты на сумму $61,8 млрд (в том числе $28 млрд неофициальному клубу стран-кредиторов — Парижскому клубу).
Расплачиваться союзные государства планировали вместе и зафиксировали это в меморандуме «О взаимопонимании относительно долга иностранным кредиторам СССР и его приемников». Но позже Россия взяла все обязательства на себя в обмен на доли соседей в зарубежных активах СССР.
Долги перед Парижским клубом Россия закрыла в августе 2006 года (вместе с премией за досрочное погашение). А в августе 2017 года Москва погасила задолженность ($125,2 млн) перед Боснией и Герцеговиной — последним иностранным кредитором Советского Союза.
Очередь у банка, август 1998 года
Фото: Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ
1998 год
- Срок приостановки платежей: август 1998 — январь 1999 года
- Сумма долга: $167 млрд
- Основной кредитор: частные инвесторы
В ноябре 1996 года Россия впервые после распада СССР привлекла заем на международном рынке. Власти выпустили пятилетние еврооблигации по ставке 9,25% годовых и заняли таким образом $1 млрд. За неполные два года они провели девять размещений и привлекли $16 млрд. Иностранцам также разрешили покупать государственные краткосрочные облигации (ГКО). Часто доходность по ним превышала 100% — и стоимость сделки окупалась за несколько месяцев.
В июле 1997 года начался азиатский финансовый кризис. На его волне МВФ выделил России стабилизационный кредит на $4,8 млрд, но заем не помог. В августе 1998 года российское правительство объявило дефолт, оказавшись не в состоянии погасить ГКО на 34 млрд руб. ($5,5 млрд). Как позже признал премьер Евгений Примаков, система ГКО работала тогда по схеме финансовой пирамиды: новые облигации выпускали, чтобы погасить старые.
После дефолта банкам запретили выплачивать долги иностранцам в течение трех месяцев. Выплаты по краткосрочным облигациям прекратили до конца года (примерно $73 млрд). Позже их держатели получили не больше 30 центов за каждый вложенный доллар.