К 2025 году в России не будет наличных денег? Что это значит для нашей свободы.
Е. Никифоров: — Александр Владимирович Фоменко, политолог, депутат Государственной Думы IV созыва, человек, который давно занимается политической историей, историей политической мысли, интересуется течениями в современной политике, о которых мы и не догадываемся. Сегодня мы поговорим о деньгах, которые пока никто не отменил, но собираются. Набиуллина заявила, что в планах правительства отказаться от наличных денег вообще. Что это такое и чем нам грозит? Наличные средства позволяют в значительной степени планировать церковный бюджет. Батюшки еще меньше будут получать, да и мы меньше будем тратить на храмы. Даже не знаю, как «Радонеж» будет существовать, если будет пожертвований наших слушателей… Так чем вызвано желание закрыть источник свободы, которым являются наличные деньги? Как мы будем дальше жить?
А. Фоменко: — Те, кто это предлагает, разумеется, хотят ограничить свободу, только такое объяснение приходит в голову. Есть много людей в мире, которые бы хотели полной цифровизации. Причем это могут быть как коммунистические лидеры Китая, которые ведут такую же политику и официальная цель которых именно такая, так и супербогатые лица, которых обычно никто и не знает. Все это означает высочайшую степень контроля для тех, кто у власти. Возможно, они между собой не смогут потом разобраться, но это будет уже потом. Те, кто рвется к власти, готовя любую революцию, планируют взять власть, но не разбираться с теми, с кем они власть берут. Но история всех политических революций везде всегда состоит в том, что участники революции начинают друг друга сажать, резать, либо и то, и другое.
Что касается самой природы денег, то, конечно, она никак не зависит от формы, в которых они существуют. Во время колониального освоения Америки деньгами могли считаться шкуры животных, меха, могли быть ракушки, золото, хоть резаная бумага, если все согласились, что она то, что можно учитывать. Деньги ведь это лишь средство учета количества и ценности труда, вложенного в производство. Деньгами может считаться что угодно, что мы все согласились ими считать. Известный русский экономист имперского времени Сергей Шарапов писал в свое время работу «Бумажный рубль: теория и практика», где спорил с теми, кто утверждал, что деньги обязательно должны обеспечиваться золотом. Он не соглашался. Курс нашего рубля за границей на биржах зависел исключительно от роста хлебной торговли. Это тогда. Потом – от торговли нефтью.
Е. Никифоров: — Благосостояние считать можно хоть мешками пшеницы. Пушкин писал об этом как раз: «Не нужно золота ему, когда простой продукт имеет».
А. Фоменко: — Именно так. Наша экспортная торговля формировала курс нашей валюты вовне. А внутри, как писал Шарапов, – доверие к рублю было абсолютное. Да, так тогда и было. Государство могло печатать столько денег, сколько было нужно для инвестирования в проекты типа Транссибирского пути, не боясь ничего. Те, кто утверждал в царское, в советское и постсоветское время, что инвестировать можно только те деньги, которые кто-то другой создал, просто неправы.
Последние лет 20-30 шли споры, имеем ли мы право создавать деньги? Правящие экономисты в кудринские времена исходили из того, что деньги могут создавать только специально обученные люди в Федеральной резервной системе, на худой конец в Европейском центральном Банке. Так они считали.
И если у государства имеются сырье, материалы, компетентная рабочая сила, если есть нужда построить мост, а нет денег, то – что делать? Можно пойти к специально обученным людям из Федерального резерва просить в долг, а потом возвращать с процентами. Либо напечатать деньги, заплатить ими за произведенные работы, вбросить какое-то количество денег в денежную систему государства, увеличив их количество, а потом эти деньги вывести из оборота. Это то, как можно делать. Как говорил Дж. М. Кейнс: все, что страна способна произвести, она может себе позволить произвести.
С другой стороны, люди создавали страх перед дефицитом бюджета. Охали и ахали, говорили, что обязательно нужно выплатить долги, а то хуже будет. А во время последнего года мы увидели, что если бы мы были должны США и европейским странам 300 миллиардов, то – что? Нам разве было бы от этого плохо? Нет. Там просто лежали 300 миллиардов, а теперь мы ими не можем пользоваться, хоть их никто и не забрал.
Е. Никифоров: — Меня поразило, что никто эти деньги найти не может.
А. Фоменко: — Люди же понимают, что забрать их нельзя. Умные и говорят, что найти не могут, чтобы дураки с вопросами не приставали. Но против этих денег мы тоже можем печатать внутри рубли, потому что средства у нас есть. В общем, это вопрос философский. Никто не хочет признать, что деньги, по остроумному замечанию итальянского экономиста Джачинто Аурити, это средство измерения, как линейка. Поэтому сказать, что кто-то не может построить дорогу из-за отсутствия денег – то же, что сказать, что инженер не может построить дорогу в связи с отсутствием у него километров. (Это – Эзра Паунд.)
Как только ты это осознаешь, ты относишься спокойно к тому, в какой форме будут существовать деньги. В этом смысле противоречие только одно – цифровые деньги означают абсолютный контроль эмитента над этими деньгами. Ты в кубышку не можешь положить ничего, и никакая бабушка тебе не может оставить наследство в баночке.
Е. Никифоров: — Одного моего приятеля, диссидента, пытались прищучить за иждивенчество, вызывали в КГБ и спрашивали, на какие деньги он живет. На средства бабушки! И ничего не могли сделать.
А. Фоменко: — Любые хорошие полезные вещи, продукты, технологические инновации, новинки можно использовать во благо и во зло. Это касается в том числе цифровизации и электронных денег. Те, кто стремятся контролировать, не думают, что у них это может и не получиться. Вполне возможно, что послезавтра и их самих будут контролировать. Другие люди возьмут и дистанционно что-то сделают. Но эти мысли приходят в голову инициаторам цифровизации во вторую очередь.
Е. Никифоров: — А зачем это нужно сверхбогатым?
А. Фоменко: — Цифра – средство контроля. Влияние на принятие решений. Руководители так называемого Всемирного экономического форума в Давосе искренне стремятся к тому, чтобы люди не имели собственности уже к 2030 году, а значит и наличных денег.
Е. Никифоров: — Но они же капиталисты?
А. Фоменко: — Это вопрос прошлого. Капиталисты всегда финансировали все соцреволюции. А как бы они еще возникали? Революция ведь требует финансов, ещё финансов и только потом – квалифицированных революционеров, готовых снести нынешнюю власть. Революция без денег невозможна: теперь это очевидно каждому. После цветных революций во всех странах нам про это и по телевизору уже рассказали. «Оранжевая революция» в Киеве в 2004 в этом смысле ничем не отличалась от неудачной «красной революции» в 1905 и удачной – в 1917. «Цветная революция» во Франции против белого флага бурбонов в 1789 была «бело-сине-красная». Технология известная. Есть финансирование – есть революция. Нет – нет.
Поэтому никакого противоречия между социализмом и капитализмом нет. Как известно у свободного предпринимателя, у того, кто решил завтра тачать сапоги или машины ремонтировать, имеется два соперника, врага – коммунизм и капитализм. Банковский капитал, который контролирует все в современной системе или политическая власть. Поэтому то, что казалось нам 50 лет назад полной противоположностью друг другу, оказалось совсем не тем, чем казалось.
Посмотрите на Китай сегодня. Правда, считать, что компартия Китая сегодня хоть сколько-то похожа на ВКП(б), сложно. Китайцы могли использовать эти слова, названия партийных органов, но, по сути, все китайские революционеры – от Гоминьдана до тех, кто официально называется коммунистами – были просто обычными конвенциональными китайскими националистами имперского толка. Никогда в Китае ни один из обладающих властью людей не мечтал наделить правом на отделение все многочисленные нации, которые живут сейчас и жили 200 лет назад в Китае.
Только русские революционеры 1917-22 года могли навязывать государству, которое они строили с нуля, на ровном месте, без всякой преемственности, «право на отделение». Нельзя не признать, что отделение 1991 года было запланировано в 1922 году еще, когда Ленин настоял на «праве самоопределения вплоть до отделения» против сталинского плана «автономизации». Все было запланировано. В Китае никогда подобного не было. Все китайские коммунисты были в лучшем случае автономистами. Не зря там есть понятие «красный император». Мао в 70-е годы разговаривая с японским премьером Танакой, вел себя, по мнению премьера, как китайский император вел бы себя с японским вассалом.
— Итак, китайские коммунисты никогда не были интернационалистами. Европейские западные названия в Китае означают совсем не то, что в Европе. В России так же. Названия политических партий совсем не отражают реальность. Коммунисты наши сейчас – это совсем не «коммунисты», если сравнить их с французами или датчанами. «Либерал-демократы» у нас – ни те, ни другие, если сравнивать с ЕС. Название есть, а суть отличается. Поэтому есть Китайская народная республика, которую китайцы называют так же, как и раньше – «Срединная империя рабочих и крестьян».
Е. Никифоров: — А империя эта ставит целью благо народа?
А. Фоменко: — Любая империя ставит. Никакую империю нет смысла создавать ради блага одного императора. Цель должна быть серьезной и большой.
Но вернёмся к вопросу денег. По Китаю мы видим, что нет противоречия между капиталом и компартией. Ленин ведь легко уходил в компромиссы по поводу экономики. Вчера был военный коммунизм, сегодня будет НЭП. НЭП он планировал года до 40-го. Тут ничего удивительного, а вот в вопросах религии Ленин уже на компромиссы не шел. Нужно признать, что во всей этой марксистко-ленинской истории главным был вопрос борьбы с религией и Церковью. Отец лжи – автор всех (и первой) революций. Революция того «денницы» задает тон – одна и та же модель поведения.
Е. Никифоров: — То же самое и цифровизация? Это такое веяние антихристово. Недаром в определении антихриста находят и цифровое описание этого явления.
А. Фоменко: — Люди могут называть какие угодно даты. В зависимости от того, как будет развиваться история человечества в религиозном отношении, в зависимости от того, насколько мы приблизимся к концу света, будем смотреть, будут ли наши все средства оцифрованы или нет.
Тем, кто хочет все цифровизировать, всегда мало. По исследованиям, все компании всего мира в конце концов контролируются людьми, принадлежащими к ограниченному числу семей. Менее 150 семей контролируют в той или иной степени все мировое богатство. Большие фонды контролируют, владея акциями, множество компаний. В конце концов, оказывается, что любая компания – в итоге – находится под каким-то инвестиционным фондом. Почему при нынешнем банковском кризисе в США администрация обращается к Уорену Баффету? Он инвестор, живет в Небраске, а к нему на совещание прилетают члены правительства и банкиры – они вместе решают, как выходить из кризиса. Это говорит о том, что государство функционирует в режиме, когда принятие решений исходит не только от тех, кто за что-то реально отвечает. Уорен Баффет столь же влиятелен в принятии стратегических решений, как глава Федерального резерва или казначейства. Так же они всё обсуждали при ковиде. Когда Трамп в 2020 объявил об опасности ковида, вышел из состава совета директоров «Майкрософта» Билл Гейтс: вывели его, чтобы он не мешал своим присутствием работе компании.
Е. Никифоров: — Ковид – часть попытки управления миром. Теперь уже на военно-биологическом уровне. Раскрыты американские био лаборатории, о которых на докладе Яровой в Думе было прямо сказано. Задачи этого оружия определённые. Многие, кто протестовал, именовались скептиками. Ковид ведь реальная зараза, но причем тут цифровизация, зачем нам куар-коды. Нужны и привики, нужно защищаться, гигиену соблюдать, но коды-то при чем?
А. Фоменко: — Никогда в истории не применяли прививки, которые никто не исследовал в течение многих лет, а тут всё было сделано на ходу: немедленно, сейчас давай запустим! Последствия для многих – вполне реальны. Слава Богу, наши прививки оказались самыми простыми. Думали, что наши ученые самые ленивые, а они просто делали то, что им сказали. А там делали от ковида, а параллельно еще против пятидесяти пяти других вещей. Если встать на сторону конспирологии, то цифровизация населения – цель, а не борьба с конкретной болезнью. Были группы населения, которые нельзя было прививать, а их привили, и увеличилась смертность. То есть наверху кто-то совершил ошибку очередную, за которую никто не пострадал и не пострадает. Потому что бумаги заранее все были подписаны – все освобождаются от последствий: иммунитет от последующих судебных преследований у них был. Людям, являющимся конспирологами, в голову легко придет, что целью прививок было уменьшение количества населения, а вовсе не борьба с вирусом. А если цель была просто заработать на этом денег, то чем больше прививок, тем лучше: значит, прививка не должна была полностью защищать, но так, чтобы потом еще нужно было делать ее снова.
За последний год случилось столько, что ковидная история оказалась приуготовительной. Сейчас происходят изменения правил управления миром: Pax Americana, который существовал последние лет 70, действительно заканчивается. Американцы это понимают, кажется: ведь управлять миром выгодно, но это огромное бремя. Вопрос, каким теперь будет управление. Они не справились, получив в последние 30 лет такую свободу. Как только прекратилось противостояние коммунисты – антикоммунисты, и США остались единственной военной сверхдержавой, стало ясно – они не справились.
Экономически всё шло не так. Количество военных действий было такое, что очевидно – обычным гражданам это было просто не нужно. Странное стремление было – настоять на своем там, где это было невозможно. Вряд ли мы будем до конца понимать что-то. Если только через 30 лет по мемуарам разберемся. В Америке такие же «кремлевские башни», как у нас, но они больше, и больше друг с другом не согласны.
Официальное руководство США считает противником Китай и его экономическую политику. На этом фоне мы видим, как они делали все, чтобы ввязаться в противостояние с нами. Поверить, что кто-то думал, что русских можно построить, чтобы они встали в ряд против Китая – странно. Само предположение говорит о том, что люди не понимали, что это было. А чем еще объяснить? Иррациональной ненавистью кого-то к кому-то? Нет. Желание уничтожить Европу, чтобы она не могла быть конкретным независимым игроком, которым она пыталась быть? Получается, что Европу свели сейчас на нет по сравнению с тем, что было 25 лет назад. А если у тебя соперник – Китай, то зачем тогда ты делаешь всё это? Слишком много вопросов, на которые рационально не ответишь.
Е. Никифоров: — Цифровизация на Западе понятна. Золотой телец, банки, которые всей их жизнью руководят. А у нас? Нам зачем? У нас те же процессы, та же азартная цифровизация, желание ускорить все эти процессы, отказаться от наличных денег к 25-у году. У нас другая идеология, мы не антихристовы ценности проповедуем пока еще.
А. Фоменко: — Не все в достаточной степени понимают простой факт: экономическое поведение не может быть отдельным от поведения религиозного. Им кажется, что я тут подзаработаю на ростовщическом деле, потом пожертвую на что-то, и все будет хорошо. Есть такие, которые могут ходить в церковь, искренне считать себя христианами, помогать монастырям и одновременно заниматься такой вот полной «цифровизацией экономики» в предположении, что эти занятия вполне могут быть совместимыми. А это невозможно.
Почему такое странное противоречие в головах у нашего «экономического блока»? Они заблокированы экономической идеологией, которую они впитывали последние 30 лет. Они все из поколения тех, кто в 90-е воспринимал все по-новому: они не читали Шарапова, Адама Смита тоже, кстати, не читали. Они никогда не размышляли о том, что такое «социальный дивиденд», «базовый доход», потому в учебниках об этом не писали, а экономические факультеты не учили.
Мы же приняли всю экономическую идеологию из тех западных институций, которые ее и разрабатывали. Те, кому сейчас 45-50 лет, реально не учили историю экономики, политической экономии, классических и ведущих современных авторов они и не знают. А самые интересные вопросы, отличные от мейнстрима, разрабатывались и изучались, например, итальянскими и французскими экономистами. Никто им не давал читать того же Сильвио Гезелла, хотя его книжка была издана в 1916 году, называлась она «Естественный экономический порядок через свободную (бесплатную) землю и свободные (бесплатные) деньги».
Все это знает небольшая группа специалистов, но это не часть учебных программ современных экономических учебных заведений. Вот мы пожинаем плоды того, что 20 лет назад этого всего не было в учебной программе. Мы заменили догматику советско-коммунистическую другой – антисоветской, антикоммунистической, но это к реальности не имеет отношения. Тексты Шарапова читали только любители экономической истории, но никак не широкий круг читателей. Вот последствия.
Но если Господь управит и не даст ни в 2025-м, ни в 2030-м окончательно цифровизовать нас, может быть всё выровняется. Все больше интереса к такой другой истории экономики – более полной. Она не другая, не отрицающая, но более полная. Будем надеяться, что следующие поколения экономистов будут иметь более широкое представление о предмете.
Е. Никифоров: — Для начала нужно их крестить.
А. Фоменко: — Это проблема, да. Но сейчас и крещеный может не читать ничего про христианский взгляд на экономику. В ограде русской Церкви так ли было много тех, кто писал об экономике?
Е. Никифоров: — Разве что о. Сергий Булгаков?
А. Фоменко: — Разве что. И всё. А внутри римо-католической Церкви в 19 веке чего только не написали, не обсудили. «Римо-католическая экономическая доктрина Церкви» – это такой том страниц 300. У нас ничего нет и не было. Думаю, причина тому – поздно пришедший к нам капитализм, идеологическая опасность которого не осознавалась. Потом сразу коммунизм, который это просто все срезал. А потом нам было не до этого. Нужно было срочно сдавать госэкзамен по научному атеизму. Какая христианская экономика? После уже, слава Богу, мы от этого отошли, но заняться христианской, или просто этической, экономической наукой – большая задача, которой занимаются лишь на уровне конкретных энтузиастов, но не государства.
Е. Никифоров: — Сейчас в течение нашего эфира мы пытаемся не только понять, как все устроено, но и как нам быть. Опять могут вбросить что-то, заставить нас носить маски, сидеть по домам, атомизироваться друг от друга, не давать выйти в храм, дистанционно жертвовать на свечку, дозировать количество виртуальных денег, которые тебе будут выдавать.
А. Фоменко: — Мы уже сейчас столкнулись с тем, что люди после ковидного опыта, которым говорили, что в храм ходить необязательно, уже не так ходят в храмы, как раньше. За эти два года постоянной пропаганды люди впитали, что это необязательно. Есть, дескать, обстоятельства непреодолимой силы. Помню, один из иерархов церкви на вопрос об эпидемиях прошлых столетий, и о противостоянии им, сказал: мы сделаем все, чтобы вы не заразились, даже принимая Причастие. Было ведь? Но были и места, где всё вообще было как-то по-своему.
Болгария та же: в 2020 году церкви были открыты, но службы шли на улице. Когда к болгарскому премьеру, к тому, который отказался от «Южного потока», журналисты приставали с вопросами, почему он не закроет храмы, он отвечал, что – не можем: «Церковь 500 лет спасала нас от османов», и советовал обращаться к Путриарху и Синоду. В Грузии в 2020 году – храмы были открыты на Пасху, только про это в новостях нигде узнать было нельзя. В больших храмах службы шли как обычно, в маленьких – на улице. Это было решение их Синода. А к государству тоже приставали, но оно кивало на Церковь – пусть сама решает.
Будем надеяться, Господь управит, мы не увидим полного над нами контроля нехристианской цивилизации.
Е. Никифоров: — Дай Бог. Для нас важно, что мы должны быть на страже, внимательно проверять, что слышим, видим. А мы будем держать руку на пульсе. Будем и вас приглашать, чтобы понять, почему принимаются решения, делать адекватный выбор, который будет православным. Заразность есть, это нельзя отрицать. Но сама Церковь – существование людей вместе. Церковь – собрание добрых людей. Если добрые люди не будут собираться, поддерживать друг друга в добре, сверять жизнь свою с ценностями высшими, христианскими, то конечно и грош нам цена.
Эксперты рассказали, когда исчезнут наличные деньги
Почти половина россиян не готова полностью отказаться от наличных денег. Чаще всего бумажными деньгами расплачиваются граждане от 60 лет. Безналичный расчет предпочитает молодежь и люди от 35 до 44 лет. При это 15% опрошенных россиян заявляют, что пользуются только наличными деньгами. Как долго еще будут существовать бумажные деньги, выяснила корреспондент Mir24.tv.
«Сейчас весь мир, и Россия в том числе, стремится к тому, чтобы максимально поднять долю безналичных платежей в общем денежном обороте. У безналичной оплаты есть множество преимуществ, особенно на фоне бушующей пандемии. Это и отсутствие контакта с наличными деньгами, ведь эти бумажки являются одной из самых загрязненных вещей в мире. А еще удобство не доставать кошелек или в принципе не носить его с собой, оплачивая все покупки телефоном или часами. Если вы не носите с собой наличку, то и риск того, что вас ограбят минимален», – рассказывает финансист и кандидат экономических наук Марианна Максимова.
Однако далеко не все любят электронные операции, в первую очередь из-за психологических причин, считает эксперт. Безналичную оплату легко контролировать.
«Электронные операции легче контролировать, они слишком прозрачны, что для части людей, даже в психологическом плане, может иметь негативный эффект. Если вы будете знать, что постоянно находитесь под камерой видеонаблюдения, будет ли это приятно, добавит комфорта? Так и с деньгами. А если еще и обязательные платежи начнут списывать на свое усмотрение, так и вовсе – негативные эмоции», – прокомментировала Максимова.
Финансист отметила, что в России также высока доля компаний, которые платят серую и черную зарплату. И если они все-таки перейдут на безналичный расчет, то стоимость разных товаров и услуг резко возрастет. Речь идёт о консервативности бизнеса с точки зрения онлайн-оплаты через систему быстрых платежей.
«Однако, на мой взгляд, сокращение доли наличных неизбежно. Не исключено, что лет через 10-15 наличный оборот составит не более 15-20% от всего денежного оборота. А снятие наличных будет ограничено усиленной процедурой идентификации и небольшими суммами», – сказала Максимова.
Не только граждане не готовы полностью отказаться от наличных денег, но и бизнес, уверяет эксперт в области малого и среднего бизнеса Аскар Рахимбердиев.
«Например, бизнес игнорирует систему быстрых платежей – по QR-кодам. Особенно интернет-магазины. Хотя для покупателей это удобно и очень безопасно, так как не надо оставлять данные карты», – заключил он.
В России могут исчезнуть бумажные деньги: эксперт оценил перспективу
В России снова заговорили о возможном упразднении наличных. Напомним, тему активно обсуждали в Госдуме этой зимой. Тогда отказ от бумажных денежных средств аргументировали тем, что большинство россиян уже давно не носит с собой наличные и расплачивается картами. Впрочем, далеко не во всех регионах России развита система безналичной оплаты. Что делать пожилым гражданам, если власти примут решение отказаться от привычных бумажных денег, перестанут ли ритейлеры принимать у покупателей купюры и в чем опасность наличных? Об этом «МК» рассказала операционный директор финтех — платформы «Фаст Ривер» Ксения Артемьева.
— Российские власти активно обсуждают вопрос движения в безналичное будущее. Как скоро это может произойти?
— Отказ от наличных — уже не только дискуссионный вопрос. Это, скорее, констатация факта: по последним данным Банка России доля безналичных платежей в России в 2021 году достигла рекордных 73%. ЦБ в стратегии развития национальной платежной системы на 2021-2023 годы прогнозировал рост доли безналичных платежей в розничной торговле в 2023 году до 75%. По темпам отказа от наличных Россия входит в топ-5 стран мира, уступая в этом вопросе только Великобритании, Австралии и Канаде. Цифровизация платежей в стране активно поддерживается ЦБ и банками, да и большинству населения такой переход вполне близок. Кроме того, все чаще слышны обсуждения введения в России цифрового рубля, который в перспективе заменит рубль аналоговый.
— А вы не торопитесь с выводами? Даже если считать, что безналичные не приемлет только четверть населения страны – это свыше 35 млн человек. Среди них много пожилых, которые вряд ли изменят давним привычкам…
— Понятно, что полный отказ от кэша не произойдет в этом десятилетии даже при наличии политической воли. И тут причина даже не в людях старшего поколения, которым бывает сложно освоить новые технологические инструменты. Главный стоппер — платежная инфраструктура, которую под новый порядок еще предстоит подтянуть. Это вопрос не решается быстро, тем более в условиях текущих ограничений и сложной экономической ситуации. Банкоматы и терминалы, пластик, чипы для него, программное обеспечение — все это импортировалось, и сейчас темпы цифрового апгрейда замедляться в силу сложностей с логистикой. Но уверена, что это кратковременная передышка. Уже сейчас мы можем наблюдать, как готовится нормативная и технологическая основа для такого перехода: например, активно внедряются новые инструменты для безналичной оплаты, те же QR-коды. Полагаю, интенсивность обсуждения вопросов регулирования цифровой валюты будет только нарастать.
— Наличные деньги являются стопроцентным средством платежа, чего нельзя сказать об электронных. Стоит ли полностью отказываться от налички?
— Безусловно, в отказе от налички есть риски, которые понимают даже самые ярые адепты технологий. Очевидные преимущества платежных сервисов — мгновенные переводы с минимальной комиссией, а то и вовсе ее отсутствие, возможность подключения регулярных платежей, автоматической оплаты штрафов и налогов, мгновенная конвертация и покупка финансовых инструментов, программы лояльности за оплату по карте — все это имеет свою цену. С повышением популярности цифровых платежных средств и финансовых инструментов растет и количество мошенничеств в этой сфере. Рассказывать про «звонки из банка», тут наверное не стоит, все и так в курсе. От этого защититься достаточно просто — главное соблюдать финансовую гигиену: не сообщать код из смс, не вводить данные карты, пользоваться виртуальной картой для оплаты в интернете. А вот от угроз, которые несут международные санкции, пользователи застраховаться не могут. Так, карты, выпущенные в РФ платежными системами Visa и Mastercard уже не работают за границей, банки один за другим вводят ограничения на операции с валютой. В таких условиях старый-добрый кэш и правда выглядит более привлекательным. Ну и не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что электронные платежи — это прозрачные платежи. Мир безнала — это мир с другим уровнем прозрачности расходов, доходов, отчислений и так далее, это все работает там, где возможности для теневого дохода сокращены до минимума или отсутствуют. Сейчас уровень готовности нашего общества к такой прозрачности еще достаточно низок.
— А сейчас в каких случаях стоит полностью отказаться от наличных и использовать только банковские карты и другие безналичные инструменты?
— Каких-то единых для всех правил тут не существует. Платите так, как удобно лично вам. Однако, безусловно, есть случаи, когда оплатить картой не просто удобно, но и выгодно. У многих банков есть программы лояльности, где за покупки по карте начисляется кэшбэк рублями или бонусными баллами. Платежи в пользу государства, например штрафы, можно оплатить дистанционно и сэкономить время, да еще и получить скидку. Покупка товаров в интернет-магазинах удобнее с картой — в случае, если товар оказался ненадлежащего качества, легче осуществлять возврат средств. Да и банальные переводы с карту на карту делать проще и быстрее, чем передавать друзьям и родным наличные.
— В чем вообще минусы наличных? Десятилетиями мы ими пользовались, и вроде ничего…
— Как минимум, стоит помнить, что наличка — это не совсем гигиенично. Особенно в период продолжающихся эпидемий расплачиваться наличными стоит осторожнее. Кроме того, аналоговые деньги можно потерять вместе с кошельком, и в таком случае вернуть их будет практически невозможно. В то же время, если вы потеряли карту — она защищена пин-кодом с одной стороны, кодом авторизации платежей, с другой. А заблокировать и помешать злоумышленникам воспользоваться потерянным пластиком можно почти мгновенно в банковском приложении или по звонку в банк. Ну и всегда есть риск нарваться на фальшивые купюры, в то время как деньги на банковском счету оказаться подделкой не могут.
— Большое количество пожилых людей не владеют цифровыми технологиями. Они пользуются наличными и не думают менять старые привычки. Как это может отразиться на сроках перехода страны на безнал?
— Этот фактор будет сохраняться еще какое-то время. Но и он не навсегда. Естественная смена поколений в сочетании с повышением финансовой грамотности населения, будет переламывать тренд. А вот вопрос с развитием технологической инфраструктуры решить сложнее. Особенно в условиях санкционного давления на рынок. Однако, и тут все-таки есть свои поддерживающие «костыли». Например, QR-коды вместо тяжеловесных POS-терминалов. Или снятие наличных в кассах магазинов, которые ранее тестировали банки и ритейлеры. Да и сами банки становятся более мобильными. Почти все, для чего раньше нужно было идти в банк, теперь можно сделать онлайн в банковском приложении. А с внедрением биометрической идентификации список доступных удаленно финансовых инструментов еще расширится.
— Если не заглядывать в далекое будущее, а сделать прогноз на год: как сильно может снизиться доля наличных в обороте?
— С большой вероятностью картина не изменится кардинально из-за ряда стоп- факторов. Так, теневая экономика в кризис имеет свойство расти, а в стране по меньшей мере 20 млн человек получают целиком или частично зарплаты все еще «в конверте». Недостаточно развитая банковская инфраструктура также никуда не денется, и в некоторых регионах будет также сложно найти банкомат или POS- терминал для оплаты, как и сейчас. Ну и банально многие просто не готовы отказываться от наличных в силу недостаточной финансовой грамотности или недоверия банковской системе. Но это все факторы глобальные. А на текущую ситуацию оказывают влияние еще и локальные изменения. Так, QR-коды, и отечественные платежные сервисы пока не могут полностью заменить уже ставшие привычными для многих россиян Apple Pay и Google Pay — по количеству пользователей Россия еще недавно была второй страной мира. В среднем же на оплаты через онлайн-сервисы приходилось по разным данным от 20 до 40% от всех безналичных транзакций. Недоступность этих инструментов замедлит темпы отказа от налички, и, скорее всего, к концу года этот показатель кардинально не изменится и останется где то в районе 75%.
— Могут ли ритейлеры в обозримом будущем перестать принимать у покупателей бумажные деньги?
— В этом вопросе все зависит от правового регулирования. Без указа сверху такое вряд ли произойдет. Хотя определенные плюсы для ритейлеров, особенно крупных, тут есть. Так, без наличных в кассах можно не тратиться на инкассацию, легче вести учет. Но инициатива, повторюсь, тут должна идти сверху – от государства. Сами по себе ритейлеры не будут закрывать один из каналов денежного трафика и терять тех покупателей, которым платить кэшем удобнее. К тому же, не стоит забывать про малый и микробизнес, которым POS-терминалы и их обслуживание могут быть менее доступны.
При этом понятно, что вероятность сценария с отказом продавцов принимать у покупателей наличные деньги вполне реальна в будущем. Государство хочет сократить теневой сектор, увеличивать налоговые поступления, а этого без качественного мониторинга, который могут обеспечить только безналичные платежи, не добиться. Но это явно не быстрый процесс. Иначе зачем ЦБ недавно обновил сторублевую купюру и задумал модернизировать остальные банкноты до 2025 года? Вряд ли только для коллекционеров.
Как цифровой рубль отменит «банковское рабство». Что изменится для людей и для бизнеса
Сегодня у нас есть две формы денег, которые доступны людям и бизнесу: наличные и безналичные. Наличные — это банкноты и монеты, выпущенные Центральным банком. Безналичные (электронные) — это не денежные знаки, а записи на банковских счетах. Коммерческий банк «выпускает» электронные деньги, подтверждая, что хранит ваши наличные.
В 2022 году появится третья форма денег — цифровой рубль. Цифровой рубль — это «новые наличные». К биткоину он не имеет никакого отношения. Выпускать цифровые рубли будет сам Банк России. Он же будет их хранить на специальных счетах / в электронных кошельках. Чтобы открыть такой кошелек, нужно будет обратиться в любой банк или к финансовому посреднику.
Цифровыми рублями можно будет расплачиваться абсолютно везде — онлайн и офлайн. И никто не усомнится в их происхождении, как это было с купюрами номиналом 200 рублей и 2 000 рублей, которые поначалу многие продавцы отказывались принимать. Каждый цифровой рубль можно будет отследить, как это можно сделать с наличными, если пометить купюры или переписывать их номера при оплате покупок.
Главные преимущества новой формы денег — это безопасность, высокая скорость расчетов и низкая стоимость трансакций. И вот что технология, которая лежит в основе цифрового рубля, может изменить на практике.
Красть цифровые рубли будет бессмысленно
С точки зрения технологии это «подкрашенные», или маркированные, деньги, которые постоянно отслеживают. Каждая трансакция с использованием каждого отдельного цифрового рубля будет сохраняться в единой базе данных Центрального банка России. А значит, эти средства, скорее всего, не будут интересны ни мошенникам, ни коррупционерам. Даже если цифровые рубли «уведут», восстановить законного правообладателя довольно просто. Плюс государству станет проще отслеживать расходование средств по госконтрактам.
Банки не смогут ограничивать доступ к деньгам
Цифровые рубли будут доступны одновременно из любого банка или приложения финансового посредника после соответствующей авторизации пользователя. Это позволит выбирать наиболее удобный сервис без необходимости перекладывать деньги со счета на счет. По сути, мы увидим отмену еще одного «рабства» по аналогии с тем, когда абонентам разрешили менять сотового оператора, сохраняя номер телефона. Кроме того, отзыв лицензии банка не ограничит доступ его клиентов к счетам в цифровых рублях: ими можно будет свободно распоряжаться через другие финансовые сервисы.
Комиссии за переводы должны стать ниже
За оплату товаров по карте банки и международные платежные системы (Visa, Mastercard и др.) берут в России в среднем 2—4%, в Европе — 0,5—1,5%. Покупатель эти комиссии не видит, но они включены в стоимость товаров и услуг. И если посмотреть с точки зрения бизнеса, то даже 1—2% от оборота небольшого продуктового магазина превращаются в достаточно крупную сумму. ЦБ заявляет, что переводы в цифровых рублях между физическими лицами будут бесплатны, а комиссия за оплату товаров и услуг будет на уровне 0,4—0,7%.
Кредиты могут подешеветь
«Маркированные» цифровые деньги позволят банкам не только быстро и просто проверять источники доходов физических и юридических лиц, но и получать информацию, на что был потрачен каждый выданный цифровой рубль. Это особенно важно, если кредит предоставлялся на определенные цели — например, на выплату зарплаты, оборотные средства или конкретный проект. Случаи, когда на покупку недвижимости используется лишь часть ипотеки, а остальное уходит на другие траты, тоже не редкость. С цифровыми рублями такого не будет, что сделает кредитные продукты менее рискованными для банков и более доступными для заемщиков.
«Банковский день» уйдет в прошлое
Каждый, кто хоть раз пробовал оплатить что-то «по платежке» (госпошлину, канцтовары для офиса, туристическую путевку и т. д.), знает, что это довольно медленный способ. Сначала нужно оплатить, потом скинуть платежку продавцу, затем подождать, пока деньги поступят ему на счет. Если не получилось уложиться в банковский (операционный) день, который заканчивается раньше рабочего, например в 16:30, то платеж переносится на следующее утро. И даже если все сделать заранее и вовремя, перевод займет не меньше нескольких часов, потому что деньги должны попасть на один из «рейсов» в Центральном банке в строго отведенное для этого время. Переводы в цифровых рублях между любыми плательщиками и получателями будут максимально быстрыми и не ограниченными рабочими часами.
Статистика сможет обновляться в реальном времени
Сегодня компании готовят множество отчетов, которые Росстат и другие ведомства превращают в сводные данные по отраслям, регионам и стране в целом. Это долгий и трудоемкий процесс, поэтому часто итоговая статистика оказывается неактуальной. Когда оплата будет происходить цифровыми рублями, информация о покупке мгновенно поступит в государственные центры. У ведомств всегда будут точные и достоверные данные для расчета, например, индекса потребительских цен, стоимости потребительской корзины, минимального прожиточного минимума и т. д. Это поможет лучше управлять экономикой с точностью до конкретного региона.
Государственная поддержка может стать эффективнее
Поскольку операции с цифровыми рублями абсолютно прозрачны, государство сможет объективно оценить, какая помощь и в каком размере нужна конкретным людям и бизнесу. Также можно будет проконтролировать, чтобы любые льготы и пособия не только вовремя дошли до адресатов, но и были использованы с максимальной пользой. Самый простой пример — материнский капитал, который при выплате цифровыми рублями точно нельзя будет потратить не по назначению. Не зря Банк России уже заявил, что Федеральное казначейство станет спецучастником платформы цифрового рубля именно с целью контроля бюджетных платежей.
Цифровой рубль, сочетающий лучшие качества наличных и безналичных денег, может стать новым «топливом» для развития российской финансовой индустрии и обеспечить большую стабильность экономики. Хотя многие банки пока опасаются, что его внедрение способно привести к оттоку капитала со счетов, Центральный банк в очередной раз уверяет, что это вряд ли произойдет. Новые условия заставят кредитные организации и финансовых посредников активнее конкурировать, повышать качество продуктов и искать новые источники прибыли, в том числе основанные на использовании пользовательских данных.